Вместо эпиграфа: Что ж вы так убиваетесь? Вы же так не убьетесь!
Вместо вступления – история, ярче всего иллюстрирующая склонность нашей семьи к бытовому травматизму. Истории этой уже лет двадцать, но у нас все по-прежнему *gg*
Мамина подруга тётя Маша, которая сейчас живет в Нью-Йорке, до переезда в Штаты жила в нашем доме в третьем подъезда (мы живем в пятом). Звонит она как-то моей маме и говорит, что сейчас зайдет. «Конечно, - отвечает мама и параллельно думает о том, что как раз до ее прихода повесить тюль на кухне. – Ты тогда прям дверь толкай – она открыта» И мама лезет вешать тюль. Следующий кадр: тётя Маша толкает дверь, заходит в квартиру (те, кто у меня был, знают, что кухня – это то, что сразу видно) и видит следующий натюрморт: на полу в кухне вперемешку мама, табуретка, тюль и карниз. Мама уже почти полностью повесила занавеску, когда у табуретки, на которой она стояла, подогнулась ножка, мама по инерции схватилась за тюль, карниз не выдержал – в итоге имеем пейзаж, открывшийся взору тёти Маши. Синяк на всю шею, на внутреннюю поверхность бедра и сверзнутая коленка. Никаких переломов – мы до них не доводим, без них как-то интереснее *gg*Действие первое. Я кошу траву, и барбекюшница, в которой мама в субботу делала мясо, мне мешает. Я его отодвигаю и в тот момент еще не думаю о том, что ставлю её так, что перекрываю обычную траекторию своего движения.
А я из тех людей, которые все делают по заданному шаблону и садятся мимо своего стула, если его вдруг сдвигают с обычного местаДействие второе. Я резво иду спросить у мамы, надо ли что-то купить в магазине помимо хлеба. Иду своим обычным маршрутом. И со всей дури вмазываюсь ногой в барбекюшницу. Эта хреновина летит в кабачки, у меня из глаз летят искры вперемешку со слезами, палец левой ноги со сверзнутым ногтем стремительно чернеет. Прикасаться к нему больно, и я понимаю, что просто не смогу сама определить есть ли перелом, ибо рискую отключиться от боли раньше, чем смогу прощупать косточки. Предлагаю свозить меня в больницу в Михнево. Отец кричит: «Нет-нет, только не больница в Михнево!!!»
Вставной рассказ. Шесть лет назад праздновали мы мамино сороколетие. Отца отправляют выключить и слить вареную картошку. На пути отца и картошки встает закрытая дверь в комнату. Но вместо того, чтобы открыть дверь, а потом взять с плиты кастрюлю и идти с ней (дверь летом закрывается плотно и открыть ее не всегда просто) отец берет кастрюлю, в которой только-только перестала кипеть картошка и толкает плечом дверь. Дверь не открывается, кастрюля вырывается из его рук и приземляется ему на ногу, окатив ее кипятком и присыпав сверху горячей картошкой. Поскольку к тому моменту папенькин организм был уже достаточно обезболен алкоголем, сначала все идет вполне терпимо. Мы даже умудряемся отделить от его ноги носок, оставив на месте кожу и все такое. К вечеру боль берет верх над водкой, и отец отказывается от идеи ехать в больницу все более вяло. Слава богу, дядя Вася тогда находился в стадии отказа от алкоголя, так что нашелся один трезвый человек, умеющий водить. Отец наотрез отказывается ехать с мамой или со мной и орет чуть не на всю деревню, что поедет только с сестрой. В итоге компания в лице отца, тёти Люды, дяди Васи за рулем и дяди Вити Кочетова, поехавшего непонятно зачем, грузится в машину нашей соседки, просто потому что ее проще всего выгнать со стоянки, и отправляется в ближайшую больницу – в Михнево. Там эта компания стоит в очереди из чудесных пациентов из серии «рубил дрова – отрубил палец, вот он с собой»,«делали шашлык – проткнули шампуром руку», «приехали к другу, поспорили - ударили того поленом по голове» и т.д. Ну, в общем, жертвы деревенских развлечений субботним вечером. И наши с ошпаренной картошкой ногой. До сих пор жалею, что меня там не было. Дядя Вася с дядей Витей даже успевают поносить носилки с какой-то бабулей, а отец сидит, вцепившись в руку своей сестры, и бормочет, что никуда не пойдет. В итоге тётя Люда затаскивает его в палату, где врач вскрывает ему волдыри от ожога ножницами «Вы не представляете! Такими же ножницами, как те, которыми вы цветы обрезаете! С зелеными ручками!», обрабатывает, перевязывает и отправляет домой. С тех пор больница в Михнево для отца – синоним ада или чего-то в этом роде.Действие третье. «Нет-нет, только не больница в Михнево!!! - верещит отец. – Давай отвезем тебя в Домодедово» Мало того, что тупо переться тридцать километров, когда до Михнево не больше пятнадцати, так везти меня собирается вообще не отец, который изрекает, что ему до сажания за руль еще несколько часов стоит поспать, а наша соседка Лариса Борисовна. Которая только приехала из Москвы и, конечно, мечтает съездить в Домодедово или тем паче в Видное, ибо дальше отец предлагает именно этот вариант. («Помнишь, Вова
муж моей сестры там в больнице лежал!» Блин, конечно, помню. Они тупо живут рядом с Видным) Я здраво замечаю, что тогда уже можно сразу ехать в Москву, чего мелочиться, и мы с Ларисой Борисовной едем в Михнево.
Действие четвертое. Как всегда, мне не достается ничего интересного - никаких проткнутых шампурами и ударенных поленом – только бабуля с солнечным ударом и упавший с яблони мальчик. Сделали рентген – все цело. Обработали оторванный ноготь, даже щедро вкололи обезболивающее и отправили, велев не играть больше в футбол барбекюшницей.
В общем, мое воскресенье было наполнено событиями и яркими впечатлениями
Ничего себе... Поправляйтесь)
Вальк, береги себя!!!!
Валя, береги себя)
Это семейное. От этого легче переносится
Спасибо, мы с пальцем стараемся
О да, вечно со мной что-нибудь приключается, что не соскучишься
Спасибо
К счастью, я снесла только его часть, так что скоро буду в презентабельном виде
О да
Я честно стараюсь
Да уж, день был знатный
Только сейчас поняла: Эрика, это ты?
Ты сейчас обратилась ко мне по имени, и я поняла, что ты меня точно знаешь лично. Посмотрела дату рождения в профиле и поняла
Когда ты у меня в ПЧ появилась, я почему-то не сообразила, что это ты